Мясное блюдо английского писателя. Великий писатель и отменный кулинар - александр дюма. Лосиные губы в подслащенном уксусе

Действительно, разница была по сравнению с другими сашими, которые мы съели. Рыбу подавали на льду с листьями японского базилика, который имеет очень сильный и приятный запах, отличный от нашего. Затем мы заказывали другую рыбу, уложенную на другой тип листа и вариант соевого соуса.

Мы шли по пешеходу Дотонбори и его перекресткам, где делали экономистов и такоиков. Молодые официанты перед почти каждым стендом ресторана с плакатами и предлагают вам зайти. Наконец мы остановились на улице, чтобы поесть. Это тесто с молоком, которое помещается рядами колодцев на большой металлической пластине, поддерживаемой постоянно нагреваемой.

В каждую лунку помещается ось осьминогов. Посыпать специями, а затем двумя лопатками, содержимое каждой лунки, которая находится под ней, быстро поворачивается и, таким образом, получается шарик. Вы заказываете восемь или десять или столько, сколько хотите, налейте их майонезом и двумя палочками, которые вы собираетесь съесть. Еда очень жирная и нездоровая, но непредсказуемая. Мы уже знали вкус и могли сравнивать. В этих заведениях столы имеют нагревательную плиту и подобную пластину, но больше, шеф-повар работает.

Все начинается с того, что наливает несколько ложки блинов, как болгарская смесь, на горячую тарелку, и пока она начинает печь, она отбивает ее, что вы выбрали: креветки, осьминог, бекон или курица, большие мелко нарезанный лук-порей и специи. Затем пожните смесь, и торт превратится в печь на другой стороне.

Мастерство - это способность испечь это право на необходимую согласованность. Когда он будет готов, его намазают каким-то соусом с обеих сторон, он поворачивается несколько раз, и вы его получите, как раз перед тем, как ваша тарелка на вашем столе будет включена и нагрета. Это удерживает тепло, пока вы его едите. Они дают вам тарелку и шпатель, чтобы отрезать и, конечно же, вездесущие палочки.

Так хорошо еще, но это так вкусно, что вы не можете перестать есть. В первую ночь Руми заказала что-то, что представляет собой смесь макаронных изделий и ростков и побегов бекона, которые вместе с соусом наливают на нагретую тарелку, и вы начинаете есть ее, пока она не светит, и немного соуса затвердевает. Это было даже лучше для нас обоих, чем для экономистов.

Но сами экономисты были толще. И так как мы много поели, мы взяли останки в коробке и выпили с ними на следующий день в отеле. Шеф-повара очень классные - мы действительно были с двумя парнями, которые были, очевидно, старыми винтовками на корабле, они знали, как общаться с клиентами - все время, когда вы видите их работу, и они могут поговорить с вами. Еще одна кулинарная магия - огромные подземные продуктовые магазины - в каждом универмаге есть такой подземный этаж, наполненный стендами для любой домашней еды.

Должны быть видны блеск, толпа, внешний вид вещей на витринах, каждая попытка описать его будет недооценивать их. Наш самый первый день в Токио был в такой позорной еде с подставки для здорового питания. Но тогда мы поняли, что правда состоит в том, чтобы опробовать самые жареные и самые поддельные.

Мы сидели на улице, чтобы съесть его, потому что там нет сидения, если нет небольших кафе. В кондитерских цехах они предлагают очень хороший баумкен: лучше, чем тот, который мы когда-то ели в Чикаго в польской кондитерской. Короче говоря: японцы хорошо питаются. Китайская кухня и Малайзия, однако, стоят очень высоко в моем собственном рейтинге. Что-то странное в моем 65-м юбилеи в Японии. В Киото - место, полное буддизма, то есть храмовые храмы. Забегая вперед, 65 все еще видят небольшое количество, недостаточно.

Сегодня был мягкий день с переменными облаками в созерцании. Это называется Путь Философа, потому что столетие назад учитель философии в местном колледже ушел. Над большинством из них висят ветви старой вишни. Представьте их в месяц весеннего цветения! Под проходом вода в канале течет медленно и глоток, и на старых кладбищах есть некоторые отклонения.

Тропа проходит по холмам, окружающим Киото с севера, и находится в самом конце города. Он проходит мимо таинственного старого леса, затем колеблется между кварталами с домиками и храмами с японскими садами за высокими заборами. Район для богатых людей, но кое-где есть миниатюрные кондитерские и кафе. Мы едва встретили людей на пути.

Никто не может сказать ничего точно. Мы заселили его ночью, но мы прибыли за десять минут до этого. Вечер был теплым и интимным. Ресторан находится на одной длинной улице, в Киамачи, где есть только рестораны, бары и пабы. Пока мы задавались вопросом, как убить десять минут, мы сделали двадцать шагов по улице, и Рамми увидел знак Паба на английском языке у двери, спонтанно говоря: «Давай выпьем что-нибудь». Мы вошли.

Не было никого, кроме таверны, старика с оборванными атласными волосами. Бар был массивным дубом, стулья были тяжелыми, из японского дуба. На стене стеклянные полки были заполнены треугольными стеклянными бусинами, как виноградные декантеры - всего в два раза меньше, наполненные янтарной жидкостью. Человек сказал нам, что это были напитки его постоянных клиентов.

Виски не было ни бурбона, ни одного солода. Тем не менее, Руми сказал: давайте останемся. Мастер уничтожил лед, положил его в очки и вылил из бутылки глаза. Это типичный японский паб? Кроме вас, Руми увидел две книжные полки и спросил, но читали ли вы своих клиентов? Он говорил по-английски, но он хорошо нас понял. Когда мы выпили из напитка, он поднял одну из колоды карт, развернулся перед нами, ничего не сказал и вытащил маки из отдельной кучи. Он собрал другие карты, а затем попросил Руми выбрать одного из пап.

Он положил темно-коричневый желтый конверт на бар и сказал, что в баре четыре мака. Затем он заставил Руми поставить чашу с собой лицом к лицу между тремя другими попками, стоящими перед баром. Она положила его между второй и третьей картами. Мужчина вытащил из конверта четыре карты с одинаковыми спинками, но в два раза больше по размеру и показал их порядок. Кубок Папы был обращен к нам в том же месте, где Руми положил его на бар. Мы удивленно воскликнули, и Руми спросил его, как он сделал это. До сих пор он никогда не улыбался.

После короткой паузы мужчина взял еще одну колоду карт, которые были в его упаковке, и поставил пакет в стойку перед нами. Она сказала Руми представить, что она выбрала карточку, назвала ее вслух, а затем положила в воображаемый стек лицом к нам. Его слова сопровождались жестом рук. Он сделал жесты, как если бы все были с реальными картами. Затем он вытащил палубу из пачки и медленно начал разворачивать ее на наших глазах.

Все карточки вернулись к нам, только дамское шлепанье было с ее лицом. И всю ночь он пытался объяснить, как этот человек проник в ее мозг и приказал ей выбрать именно ту карточку, которую он приготовил в колоде. Мы закончили наш напиток, и ровно в семь мы вошли в ресторан. Это было крошечное пространство не более восьми-шести метров в кремовом свете и мебели из красного дерева, с изогнутой дугой, как дуга и восемь стульев. Меню было французским, слияние французской кухни с японскими ароматами.

На длинной стороне бара было пять мест, короткие три. Мадам была не старше 30 лет, высокая, возможно, выше Рады, изысканная, с голыми плечами и длинными пальцами, с лицом Афродиты. Скорее всего, модель или проститутка для дорогих клиентов. Это был один из тех японцев, чье дыхание вы дышали. Человек был среднего возраста, очень серьезный по внешности, с хорошими мужскими чертами и легким животом, как человек, привыкший угождать себе. Они немного поговорили и съели то же, что и мы, но немного медленнее нас.

Кстати, это, возможно, и то, и другое. Вечером снова задали вопрос, на который наши чувства не могли ответить. Мы продолжали жить с неадекватной информацией о мире: самым распространенным человеческим состоянием. И мы не стали менее счастливыми. И мы были счастливы, что сегодня вместе, и мы можем позволить себе попробовать экзотические блюда. Она выбрала меню из шести блюд, я-восемь.

Все было восхитительно и изысканно, служил шеф-поваром случайным образом, с объяснениями по-французски. Рамми чувствовал, что он очень тщеславный, и он постоянно хвалил его, и он таял в ухмыляющейся улыбке. Выйдя из ресторана, около 9 вечера, мы пошли посмотреть, что происходит в этом пабе. Мы заглянули в дверной занавес. Старая таверна сидела в одном из барных стульев спиной к нам.